Волонтерство в МаДА учит не жаловаться

Вы слышали что-нибудь о МаДА? Если Вы живете в Израиле – то без сомнения. Если нет, то объясню: МаДА это местная «скорая помощь». Аббревиатура означает «Маген Давид Адом», в переводе «Красный щит Давида». Если с Вами (не дай Бог!) что-то случилось, вы или поедете на собственном транспорте в больницу, либо наберете 101 и вызовете амбуланс – карету скорой помощи.

Если человеку на улице стало плохо, случилось ДТП или другой случай, где есть пострадавшие –первыми на место происшествия прибывают волонтеры МаДА. Их задача – оказать первую медицинскую помощь до приезда амбуланса, оборудованного всем необходимым. Ведь часто счет идет на минуты. Они специально обучены, как делать искусственное дыхание, останавливать кровотечение и проч.

В общем, здесь можно долго рассказывать, но самое интересное, что каждый житель страны, закончив соответствующий курс, может стать волонтером МаДА.

Дело это показалось мне очень интересным и даже романтичным. Поэтому, когда представилась возможность прослушать этот курс, я ее не упустила. Возможно, частично из-за желания увидеть все своими глазами и написать об этом. Но экзамен я не сдала из-за слабого на тот момент иврита. А вот одна моя подруга сдала и уже год является волонтером. Так как собственными впечатлениями поделиться не могу, но дело не перестало мне казаться интригующим, я решила расспросить подругу. Вчера она как раз была на дежурстве. Сейчас я сижу в гостях у Лены Сидоренко за чашкой чая.

- …Кстати, как прошло дежурство?

- В целом, хорошо. Даже, можно сказать, скучно, потому что был всего один вызов. Я в таких случаях не знаю, то ли радоваться, что ничего плохого в городе не происходит, то ли не радоваться, что я…

- А что это был за вызов?

- Просто девочке-подростку стало плохо – видимо, обострение хронических желудочно-кишечных проблем - и мы отвезли ее в больницу в Пурии.

Белый амбуланс, с которым я езжу, не имеет возможности делать какие-то глубокие проверки. Он скорее служит для доставки в больницу. Конечно, мы снимаем простые показания. Можем проверить пульс, измерить давление, уровень сахара, смотрим на общее состояние. И если случай совсем сложный, требующий срочной госпитализации, то мы, конечно, летим на всех парусах. Вчерашняя ситуация была не из таких, пациентка могла сама разговаривать, передвигаться, поэтому мы действовали оперативно, но не быстро летели.

- С чем вообще люди чаще всего звонят в амбуланс?

 - Ну смотри. Есть разница между «лаваном» и «натаном», белой и желтой машиной. Лаван – это, если уж совсем обобщить, как бы такси для больного в больницу. То есть это базовые случаи, которые не требуют медикаментозного воздействия и т.п. Но если что-то серьезное, например, приступ астмы или инфаркт, то сразу отправляется натан – желтый амбуланс. Несколько раз меня брали с собой на желтой машине. Это, конечно, небо и земля по сравнению с белой. Если лаван отвозит тебя в больницу, то натан – это больница приезжает к тебе. Там есть медикаменты, оборудование. Например, многофункциональный монитор: он делает ЭКГ, он же дефибриллятор и прочее, и прочее. Я помогала его подключать и в конце собирать, потому что для одной функции нужно одни провода подсоединить, для другой другие, для третьей – третьи.

Белый же амбуланс часто вызывают в школы, когда случаются травмы. Так как там нет медсестер. К пожилым людям, как правило, тоже белый амбуланс. У них часто обостряются хронические болезни. Вызов амбуланса платный: белая машина -  400 с лишним шекеля, в зависимости от сложности ситуации, желтая – 700 и выше. Но потом эти деньги, как правило, возвращаются купат холимом.

***Купат холим или больничная касса  (российский аналог – поликлиника) возвращает деньги при условии, что человека приняли в больнице. Если нет – вызов считается необоснованным, и купат холим его не оплачивает. Это та причина, почему не всегда торопятся вызывать «Маген Давид Адом» и при возможности едут в больницу сами. – прим. Mirico.

- А какая твоя функция в команде?

- Так как я прошла пока только начальный курс «мэгиш эзра ришона», фактически, помощника оказывающего первую медицинскую помощь, то моя функция – помогать.  Ну, например, поступил вызов, мы выезжаем. Что нужно взять? Нужно взять тик амбо, тик ховэш, хамцан. Тик амбо – это сумка в которой находятся предметы для искусственного дыхания, а также для измерения давления, уровня сахара. Тик ховеш – сумка с бинтами, пластырями, перевязками. Ну и хамцан - баллон с кислородом… Иногда необходимо раскладное кресло, на котором мы человека спускаем вниз, если он живет на высоком этаже. Во время вызова необходимо сделать измерения, проследить, что ничто из оборудования не оставлено в квартире… В команде, обычно, три человека, в лучшем случае четыре. Мы несем все эти сумки. Самое сложное, когда нужно все это поднять на этаж, а потом вместе с больным спустить.  

- У вас в команде больше женщин или мужчин?

- По-разному бывает.

- То есть ты даже не знаешь, с кем в следующий раз дежуришь?

- Нет, нам присылают расписание. Я вхожу в группу волонтеров, называемую «лаван бэт». Мы дополняем основные команды амбулансов в вечернее время, с 7 до 11 вечера. Нам на каждый месяц делают расписание: какое число и кто в смене. Поэтому я знаю заранее, с кем буду работать.

- Ты, наверное, уже со всеми знакома там.

 - Ну, не со всеми. Вот у нас в феврале было мероприятие для волонтеров, всех нас собирали, благодарственные речи говорили и вручали дипломы тем, кто заканчивал курсы. Тогда можно было увидеть, как много волонтеров на станции Иарден. Не все они из Тверии, многие из окрестных селений. И были среди них знакомые, с кем я попадала в смену. Были и те, которых в первый раз видела. Я сейчас работаю в магазине, хозяин которого входит в комитет МаДА, занимающийся волонтерами. Поэтому передо мной постоянно движение волонтеров, и я визуально могу их знать.

- Ты уже волонтерствуешь примерно год, насколько я помню. Это обычно так все смены проходят, как вчерашняя?

- Нет, конечно. Когда я брала утренние дежурства, бывало и пять вызовов подряд. Сейчас я дежурю по четыре часа, а стандартная смена -  восемь. И бывало: ты возвращаешься из Пурии, и в дороге получаешь новый вызов. Тогда, даже не возвращаясь на станцию, сразу едешь к новому пациенту. И это на самом деле тяжело.

- А был случай, который тебе особенно запомнился?

- Ну… например, однажды мы оказались в машине вдвоем: водитель - он же ховэш (фельдшер), и он же старший в команде -, а из команды только я. И мы выехали к девушке с медикаментозным отравлением. В амбулансе я осталась с ней одна сзади. Нам нужно было быстро доехать, потому что она то ли засыпала, то ли теряла сознание. И моей задачей было не дать ей отключиться. В первый раз было на самом деле страшно, видя, как у человека закатываются глаза… Но все обошлось хорошо.

 - Помню, на курсе нас много учили делать искусственное дыхание. Тебе приходилось в этом участвовать?

- Нет, у нас не было таких ситуаций. Обычно, если человек потерял сознание, сразу вызывают типуль нимрац (реанимация), то есть желтый амбуланс. И еще есть в МаДА экстренная служба.  Это особая группа людей, которые передвигаются на мотоциклах, что позволяет им прибыть на место происшествия быстрее машины и оказать первую помощь. У них есть такие «биперы» (вроде пейджеров), по которым они получают сообщение о происшествии и слышат адрес. Если они находятся поблизости, то отвечают: я такой-то, выезжаю на вызов. Хозяин нашего магазина, Коби, один из них. Я вижу, как он часто выезжает из магазина на экстренные вызовы.  

- Точно, я помню из курса: мозг живет без кислорода 6 минут, машина амбуланса едет как минимум 10. Если человек потерял сознание и не дышит, необходимо срочно начать делать искусственное дыхание.  

- Да, чтобы можно было вернуть его потом к нормальной жизни.

- Поначалу было что-то особенно сложное для тебя?

- Для меня самое сложное, это язык. Допустим, перед началом смены мы проверяем машину. Есть такая тетрадка со списком необходимых вещей. Кто-то, например, читает, а я проверяю, что все на месте.  И визуально я знаю, что где и для чего. Но, бывало, слыша название, не сразу могла вспомнить, что оно обозначает. Но сейчас уже, конечно, лучше. Кроме того, требуется постоянное общение на иврите, даже когда едешь с больным, ты должен вести с ним беседу. Из-за этого бывает немножко сложно. Зато в ситуациях, когда мы попадаем к русскоговорящим семьям, все наоборот радуются, что в команде есть человек, говорящий по-русски. Да и сами русскоязычные пациенты – в ситуации, когда что-то случилось, даже если не очень серьезное, люди переживают. Им бывает сложно выразиться на иврите, а когда они видят «родное» лицо, то как-то расслабляются.

- Как ты вообще пришла к тому, чтобы стать волонтером?

-  Когда долго варишься в своем соку: семья, дети, церковь, работа, общение, друзья - в один момент начинаешь понимать, что живешь только для себя. Хотелось быть полезной кому-то. Что-то делать, кроме как для себя самой и своих, потому что для своих делать просто. Хотелось быть полезной для общества.

Как раз тогда для верующих церкви объявили этот курс. У меня было на сердце пойти. Потом, когда мы его закончили, у меня было желание использовать это, не хотелось получать удостоверение ради галочки. А в тот период у меня был напряг с работой…

- Работала ты тогда дома, фрилансером через интернет…

- Ага. Из-за того, что в России начался кризис, у меня стало меньше заказов. И какое-то время я чувствовала отчаянье: искала во всех направлениях, но ничего не получалось. И посреди этого всего я чувствовала в своем сердце желание быть волонтером, ходить на дежурства. Хотя Саша меня не понимал: «Ты тратишь 8 часов времени, за это время можно пойти где-то подработать». Я и сама это понимала. Но у меня было на сердце – отдавать это время. И получается, через то, что я начала быть волонтером, Бог меня благословил той работой в магазине, которая у меня сейчас есть.

- Я, помню, ты рассказывала, что именно кто-то из работников МаДА предложил тебе поработать у Коби, который как раз искал продавца…

- Да. И когда я поговорила с Коби, эта работа мне идеально подходила и по времени, и по занятости, и по оплате. В связи с тем, что я не могу себе позволить работать на заводе, потому что дети у меня тогда будут позабыты-позаброшены. Я думаю, что Бог благословил меня. Когда мы отдаем что-то, Он о нас заботится.

- Ты говорила, что на станции МаДА при всем множестве волонтеров почти нет русскоговорящих, только двух девочек подростков ты заметила. Возможно, это по языковой причине. Как ты решилась, прийти и предложить себя в волонтеры?

- Было страшно немножко, там нужно было подойти сначала к одному, потом к другому человеку. Все они ивритоговорящие, а они к русским иногда относятся… как бы это сказать, с настороженностью что ли. Но приняли меня хорошо. Единственное, сложновато было заполнить кучу бланков, с подробной информацией – вплоть до по какому адресу в какое время суток я нахожусь… Видимо, это рассчитано на ту систему, когда ты получаешь вызовы. На самом деле, отношение было очень дружелюбное, начиная с момента, как я пришла на станцию. Я вообще-то боюсь контактировать с новыми людьми, но все были очень дружелюбны. 

- А ты бы хотела стать работником МаДА?

- Работать, нет, наверное. Моя настоящая работа мне нравится, она меня устраивает, я хорошо справляюсь. Все нормализовалось. Для меня: работа отдельно, а МаДА отдельно. Хотя я хочу пройти еще курс ховэша, чтобы повысить свои знания и, значит, обрести большую уверенность в своих действиях.

 - Что лично тебе дает волонтерство? Этот опыт как-то повлиял на твое мироощущение?

- Оно дает мне чувство, что я живу не только для себя. Чувство нужности, полезности. И потом, когда видишь многих людей, сталкиваешься с разными людскими бедами, видишь, сколько у людей бывает горя, понимаешь: «Мне-то грех жаловаться». То есть, начинаешь ценить то, что у тебя есть. Не жаловаться, не роптать и благодарить Бога, что все хорошо.